Москва.
Тайная канцелярия.
Феофан Прокопович сам явился в тайную канцелярию к Ушакову. Тот был удивлен визитом первосвященника и главы Синода. Он знал о влиянии, которое оказывал сей поп на императрицу Анну.
– Чем обязан счастью лицезреть, святый отче? – Ушаков склонился в низком поклоне.
– Ты что творишь? – строго спросил Феофан.
– Не могу вас понять, владыка?
– Я про Волкова речь веду. Знаю я все пакости твои! Знаю, Андрей Иванович! Что за дело у тебя? Сей Волков в партии Голицына никогда не состоял! Про сие мне известно доподлинно!
– Но есть донос графа Дугласа!
– Того, что от должность своей отрешен был за воровство подлое, и того, кто с разбойниками якшался? Хорош доноситель! И по его доносу ты решил от дел отрешить честного чиновника, коий никогда мзды не брал и дела вел честно! Поздно я про сие узнал!
– Но в деле…
– Волкова пытали? – строго спросил Прокопович.
– Нет, владыка. Еще нет.
– Волкова надобно отпустить.
– Нет, владыка! – проявил твердость Ушаков.
– Что ты сказал? – глаза Феофана уставились на генерала.
– Я дело сие расследовать должен! Покушение на державное здравие матушки государыни!
Феофан достал бумагу из рукава своей черной рясы. Он протянул её Ушакову.
– Что сие?
– Был я во дворце, генерал. Говорил с матушкой и все поведал ей. И граф Бирен во всем поддержал меня. Именной указ императрицы!
Ушаков схватил бумагу. Быстро развернул. Сие был приказ надворного советника Волкова от следствия освободить и все обвинения в государственной измене с него снять.
Ушаков увидел подпись «Быть по сему. Анна».
– Али спорить станешь? – спросил Феофан.
– Я верный слуга императрицы. Волков сейчас же будет освобожден.
– Я его заберу с собой в своей карете.
– Как прикажете, владыка. Но…
– А ты, Андрей Иванович, подумай, что в дому Кантемира произошло? Неужто и вправду поверил, что за сим делом стоит Волков? Али персон значительных боишься и потому все на чиновника юстиц-коллегии скинул?
– Я служу, государыне, и персон не боюсь! – высокомерно заявил Ушаков.
2
Москва. В карете Феофана.
Волков сидел рядом с Феофаном.
– Поздно я прознал про твою беду, Степан Андреевич, – сказал Прокопович.
– Что вы, владыко, – Степан схватил руку преосвященного и поцеловал. – Вы спаситель мой. Без вас я сгинул бы в застенках у Ушакова. Сей генерал ведь правду не ищет. Он ищет чинов да почестей новых.
– Про сие знаю, Степан! Но только нужный он человек для государства, сей Андрей Иванович Ушаков.
– Как так? Зверь ведь чистый.
– Надобно людишек, Степан, в страхе держать. Тако Петр Великий делал. Ибо, что на Руси будет, ежели страха нет?
– Может, и лучше было бы, владыко?
– Нет, Степан. Вот князь Дмитрий Голицын предлагал иначе государство устроить. Как в Швеции али как в Англии. А что предложил он? Власть монарха ограничить! Аглицкий король ведь не полный владыка жизни и смерти своих подданных. Он хотел такого и для России. Но не понял умная голова Голицын, что Россия она дикая и страшная. И надобно сию Россию лапотную в крепкой узде держать. И тогда народ наш на многие чудеса способен!
– Меня Ушаков обвинял в приверженности к делу Голицына, владыка. Приплел меня к де Генину. И к князю Константину Кантемиру. Хотя я последнего даже не знаю. С Антиохом Кантемиром познакомился, ведя сие дело в вурдалаке.
– Теперь все обвинения с тебя сняты самой государыней. И ты далее сие дело вести станешь, Степан.
